Казачья Европа: страшный сон Наполеона на острове посреди Атлантики
© Общественное достояние
В этом году мы могли бы отмечать 160-летие казачьей Европы. Это, понятно, если бы история хотя бы чуть-чуть воспринимала сослагательное наклонение и сбылись бы некоторые пророчества Наполеона Бонапарта, которыми он сыпал с острова Святой Елены.
Психологические травмы у европейских диктаторов и прочих неуравновешенных персон
Находясь в ссылке вдали от центров цивилизации, один из самых ярких узурпаторов и агрессоров в человеческой истории вещал:
"Через 50 лет Европа будет либо республиканской, либо казачьей".
Бонапартисты, которых во Франции оставалось не так и мало, распространяли листовки с предсказаниями своего кумира как только могли, том числе и продавали за небольшие деньги тексты соответствующего содержания. И, вообразите себе, кто-то же их покупал.
Другое дело, что сколько-нибудь заметного влияния на массы эти "письма издалека" не возымели. А на европейских монархов, к которым, если разобраться, и обращался ссыльный Наполеон, тем паче. У всех еще была свежа в памяти беспардонность и наглость, с которой "корсиканский выскочка" распоряжался чужими коронами, тронами, жизнями и государственными границами.
Листовка со словами Наполеона "Через 50 лет Европа будет либо республиканской, либо казачьей"
© Общественное достояние
Наполеон находился на тропическом острове Святой Елены в последние годы своей бурной биографии –с 1815 по 1821 годы. Отсюда и 160-летие так и не состоявшейся "казачьей Европы" из прогнозов Бонапарта. Если и не 160 лет, а чуть меньше, то на какой-то мизер, в рамках исторической погрешности. Но тут важна не столько дата, сколько глубинная суть заявления.
Обратите внимание, Наполеон называл будущую Европу Европой не уланской, драгунской или гусарской, если иметь в виду воинскую специализацию кавалерийских частей. И не русской, если воспринимать слово "казак" неким синонимом слова "русский". Последнее, кстати, порой случалось в истории.
У некоторых тюркских народов и сейчас даже пугают непослушных детей, мол, не ляжешь вовремя спать, так тебя казак заберет. В смысле, русский. Впрочем, в славянском варианте, непримиримый враг балованной малышни – бабай – персонаж явно тюркского происхождения. Это такое обоюдное эхо многовекового противостояния. Но у Наполеона с казаками ситуация была все же несколько иная. Хотя в чем-то и похожая.
Вот еще цитата из творческого наследия Бонапарта, сформулированная на Святой Елене:
"Если бы я разбил коалицию, Россия осталась бы столь же чуждой Европе, как, к примеру, Тибетское царство. Благодаря этому я обезопасил бы мир от казаков".
Россию Бонапарт не любил, это факт. Но по поводу казаков у него просто-таки идея фикс была какая-то, своеобразная и очень сильная фобия.
В принципе, будь ваш автор специалистом в области психологических травм у европейских диктаторов, то уверенно заявил бы, что казаки явно нанесли удар по психике Наполеона, от которого тот до конца жизни так и не смог оправиться. Но поскольку я не специалист, то всего лишь выскажу дискуссионное предположение по этому поводу. Впрочем, оно подтверждено историческими примерами.
Удар Бонапарту в самое больное место
Вваливаясь со своей "сборной Европы по войне" в Россию, Наполеон, как и многие гостившие у нас без приглашения закордонные захватчики, мнил себя носителем цивилизации и укротителем диких варварских племен. Что французы и их попутчики творили на русских землях, какое продемонстрировали удивительное зверство, – это тема для отдельной беседы. В любом случае Бонапарта ждал неприятный сюрприз.
Мало того что русские не собирались признавать его превосходства, сдаваться и считали, что лучше оставить головешки на месте Москвы, чем вынести ключи от нее на Поклонную гору захватчику. Они превратили в поле битвы каждую деревню, каждый куст, пенек и мостик через реку. Причем бились отчаянно и как-то не по правилам, что ли. Не к этому привыкли самодовольные захватчики, подмявшие под себя Европу. Казаки для них стали коллективным символом этого противодействия – лихой, могучей, молодцеватой, "неправильной" военной мысли.
Наполеоновский дивизионный генерал Шарль Моран, чье имя выбито на Триумфальной арке в Париже, писал о казаках:
"Этим диким всадникам совершенно неизвестны наши подразделения, наше правильное равнение, наша сомкнутость, которым мы придаем такое значение. Они крепко держат лошадь ногами и упираются в широкие стремена, которые служат им точкой опоры при действии оружием. Они умеют с места мчаться карьером и на карьере круто останавливаться; лошади кажутся одним телом с ними. Люди всегда бдительны, поворотливы. Нетребовательны и исполнены военного честолюбия.
Какой прекрасный вид представляла французская конница, когда она стояла на берегах Немана, освещенная лучами июньского солнца, блестя золотом и сталью и полная мужества! Какое глубокое прискорбие возбуждает воспоминание о маневрах, которые ее напрасно утомляли в борьбе с казаками, ранее презираемыми, сделавшими для спасения России больше, чем все ее регулярные армии! Каждый день они появлялись на горизонте длинными линиями, а их смелые наездники подъезжали к самым нашим рядам.
Мы строились и шли этим линиям навстречу; в ту минуту, как мы к ним подходили, они пропадали и перед нами оказывались только сосны и березы; но час спустя, когда мы кормили лошадей, нападение возобновлялось и опять появлялись эти черные линии, повторялись те же маневры и с теми же результатами. Таким образом, утомилась и растаяла храбрейшая и прекраснейшая конница в борьбе с людьми, которых она презирала, но которые сумели спасти родину, истинными защитниками и освободителями которой были они".
За время войны оценка казаков самим Бонапартом претерпела существенную эволюцию. От "ни к чему не способные дикари" (цитата дана по вышедшей в 1912 году книге "Казаки в 1812 году") до хрестоматийной теперь фразы "Дайте мне одних лишь казаков, – и я с ними пройду всю Европу".
Титульный лист издания "Славное казачество во вторую Отечественную войну", Новочеркасск, 1915 год
© Общественное достояние
Последний вариант был настолько лестен, что использовался затем в качестве эпиграфа ко многим специализированным изданиям в России. Еще бы, такая изысканная похвала из уст заклятого врага дорого стоит.
Хотя и понятно, что высокая оценка казакам была дана сквозь досадливый скрип зубов французского императора. Неприятностей ловкие кавалеристы с берегов Дона доставили Наполеону, как мало кому удавалось. Возможно, и вообще больше никому.
Самым возмутительным для корсиканского захватчика был факт, что казаки покусились не только на сияющее, как бы мы сказали теперь, медийное величие фигуры Наполеона и незыблемость его завоеваний, но и не видели ничего из ряда вон выходящего в том, чтобы заарканить предводителя "великой армии" да в плен утащить. Или вовсе проткнуть пикой, чтобы неповадно было.
Причем рассуждения которые, разумеется, звучали у казачьих костров на привале, имели не только чисто теоретический характер. Логика ведь была простая: поймаем Наполеона – войне конец.
Выпей яду!
В замечательной киноленте Станислава Ростоцкого "Эскадрон гусар летучих" (1981 год), рассказывающей о приключениях партизана и поэта Дениса Давыдова, есть обаятельный персонаж – донской хорунжий Попов 13-й. Образ этот собирательный, без реального прототипа. Но в нем авторы фильма сконцентрировали суть казачьего взгляда на Наполеона.
Хорунжий мечтал выловить французского императора, отвезти к царю-батюшке в Петербург и завершить тем самым войну. А ему, скромному, но смелому станичнику, должны перепасть признательность Родины и престола, награды разные, уважение и, от себя добавим, вхождение в сонм донских легенд.
Чтобы не ошибиться, Попов даже возил в кармане миниатюрный мраморный бюстик Бонапарта. Он-то императора в глаза не видел, попробуй опознай того в толпе французских "шаромыжников". А фотографий тогда еще не было, портреты знаменитостей в газетах не так часто печатали. Да и не каждый читал прессу.
Вполне возможно, французский властелин избежал больших неприятностей при первом своем критическом контакте с казаками именно благодаря этому обстоятельству: в лицо Наполеона не всякий казак знал, а в блестящей свите при внешней-то невзрачности императора нетрудно было затеряться среди генералов.
Знаменитый был случай, без него ни одна книга о наполеоновской кампании в России не обходится. ЧП французского масштаба произошло в ноябре 1812 года в районе Малоярославца. "Великая армия" уже выдвигалась на запад, уяснив за полгода пребывания в России: очень на то похоже, что триумфом тут и не пахнет, зато всевозможными неприятностями – тревожно разит. Оставалось определиться, по какой дороге драпать.
Император с эскортом выехал из селения Городня и в один прекрасный момент наскочил на казаков. Те двигались так уверенно, что изначально французы приняли их за своих. Засомневались, когда вылетевшие из леса всадники атаковали обоз артиллеристов. Он-то и оттянул на себя основное внимание казаков. Такая добыча! С дюжину стволов казаки взяли в качестве трофеев, еще три десятка вывели из строя до появления вражеского подкрепления и были таковы.
Знай они, что в куче побледневших французских офицеров, буквально в нескольких десятках метров от эпицентра событий, находится главный источник войны, наверняка действовали бы иначе. А имей атаман Матвей Платов (куролесили именно его бойцы) разведданные о местонахождении Наполеона и его штаба, на этот участок были бы брошены все войска.
История пошла бы совсем другим маршрутом. Впрочем, мы уже знаем, что она-то как разсослагательного наклонения и не имеет. А Бонапарту просто повезло. Он до поры до времени вообще имел гигантский аванс фарта.
Александр Аверьянов, "Бой казаков с конвоем и свитой Наполеона под Городней"
© Александр Аверьянов
Но случай под Малоярославцем перепахал мятежную душу французского завоевателя. После него он принял самоубийственное для своей армии решение отступать по старой Смоленской дороге, им же несколько разоренной. Для себя затребовал дозу яда, которую держал при себе на всякий случай. Чтобы, значит, в плен не попасть, не доставить неприятелю такой радости.
Историки говорят, что Наполеон отравой и воспользовался даже в 1814 году, когда коалиционные войска уже крушили его некогда грозных воинов на территории Франции. Но от долгого хранения снадобье утратило свои смертельные свойства. Проще говоря, кому суждено умереть от тоски на острове посреди Атлантики, тому не отравиться. Правда, и пикой такого тоже не заколоть.
Заметьте, застрелиться или повеситься французский узурпатор и не думал. Очень любил себя, берег.
А потом доказывай, что ты не верблюд
Следующий раз казаки вплотную приблизились к ставке Наполеона, когда французов уже гнали на запад по территории современной Белоруссии.
Казаки Платова вышли к населенному пункту Ошмяны почти одновременно с отбытием из него Бонапарта. С бегущим императором могло пересечься подразделение войскового старшины Максима Копылкова, будущего командира Донского Атаманского графа М.И.Платова полка и георгиевского кавалера. Наполеон ускользнул и получил еще несколько лет на споры с судьбой.
Но образ страшного казака продолжал преследовать французского лидера все настойчивей. К слову, агитационно-пропагандистские структуры Наполеона приложили к нагнетанию истерии в этом плане существенные усилия. Европа была наполнена печатной продукцией, где казаки были представлены сущими чудовищами, алчными, вечно пьяными насильниками из глубин Азии.
Через несколько лет после падения Наполеон и даже уже по завершении временной оккупации Франции международным контингентом войск в Париже была выпущена настольная "Игра в казаков" – тематическая "ходилка".
Задача игроков была первыми дойти до 63 клетки и расположиться в бивуаке казаков на Елисейских полях. Помимо шатров и гуляющих, выпивающих станичников, был изображен верблюд. Учитывая, что на Елисейских полях в марте 1814 года располагался Лейб-гвардии казачий полк, верблюд – не самый типичный атрибут их присутствия. Зато колоритный и передающий общие настроения французов.
"Игра в казаков", Париж, середина XIX века
© Общественное достояние
Надо сказать, когда войска союзников пересекли границу Франции, Наполеон, отвечая на реплику кого-то из своего ближайшего окружения, сказал:
"Время ли сейчас делать замечания, когда 200 тысяч казаков перешли наши границы?"
Здесь мы цитируем Бонапарта по книге историка и офицера Анри Лашука "Гвардия Наполеона". И отмечаем, что при всем желании 200 тысяч казаков в русском экспедиционном корпусе быть не могло.
Вероятно, так взволнованный император, под которым ощутимо закачался трон, обобщенно называл всех бойцов императора Александра I, хотя тех было и чуть меньше – 153 тысячи. В такой пиковой для режима Бонапарта ситуации некоторое преувеличение и эмоции как минимум объяснимы.
Закончить войну в один клик пикой
Ближе всего к цели в своей охоте на Наполеона казаки оказались в 1814 году у шампанской (не по преобладанию напитка, а по названию провинции) крепости Бриенн.
Ирония истории заключается в том (и этот факт трудно обойти стороной), что в данном населенном пункте с 1627 года действовала школа, преобразованная в 1776 году в военное учебное заведение. С 1779 по 1784 год здесь обучался Наполеон Бонапарт. Уже после его смерти выдающемуся выпускнику там поставили памятник – 16-летний юноша в форме воспитанника Бриеннской военной школы.
Проще говоря, в месте, где стартовала блестящая военная карьера Наполеона, все могло и завершиться.
"Под Бриенном не было предельного ожесточения, но битва продолжалась до глубокой ночи, едва не попали в плен не только генерал Сакен и фельдмаршал Блюхер, но и сам Наполеон, дважды выезжавший на линию огня", – пишет российское "Военное обозрение".
Упоминавшийся уже корифей истории наполеоновских войн Анри Лашук обращает внимание на следующие обстоятельства:
"Направляясь в Мезьер-ан-Бри в сопровождении маленького эскорта, император неожиданно натолкнулся у леса на небольшую группу казаков. Один из этих “детей Дона” хотел ударить Наполеона пикой, но эскадронный начальник Гурго убил нападавшего выстрелом из пистолета. Вольтижерская бригада из дивизии Менье пришла на помощь императору, и он, ускользнув от казаков, укрылся в ее рядах".
Роберт Хиллингфорд, "Наполеон во время сражения при Бриенне спасается от русских казаков"
© Общественное достояние
Неизвестный нам, но, несомненно, героический казак заплатил жизнью за шанс уничтожить Бонапарта и досрочно завершить войну. Как на самом деле складывалась стычка императорского эскорта с разъездом донских казаков, никто наверняка не знает. Поэтому некоторые исследователи, пользуясь тем, что аргументированно их не опровергнуть, дают волю фантазии. Например, сообщают, что Наполеон лично взялся за клинок, отбивая атаку.
При всем уважении к воинскому таланту французского военачальника и его богатому боевому опыту, если бы дошло до реальной рубки с казаками, шансов у него не было бы никаких.
Атаковавший его станичник не успел выйти на дистанцию удара пикой, путь ему преградил генерал, барон, адъютант императора, член Законодательного собрания Франции Гаспар Гурго. Наконечник пришел в орден Почетного легиона, что спасло француза и дало ему возможность выстрелить из пистолета. Казак погиб. Наполеон снова сбежал.
Генерал Гурго считал, что спас Бонапарта дважды: при Бриенне, а раньше под Малоярославцем, когда увел под уздцы коня с императором в безопасную зону.
Правда, некоторые историки, не сомневаясь в бриеннском эпизоде, считают, что второй случай спасения был при иных обстоятельствах и уже на острове Святой Елены, куда преданный генерал отправился вместе со своим сюзереном. Там Гурго прикрыл своего ссыльного начальника от атаки коровы. К этому случаю казаки, естественно, уже никакого отношения не имели.
Донской казак платит жизнью за шанс пронзить пикой Наполеона под Бриенном. Литография XIX века
© Общественное достояние
Верхом на большой черепахе
Гаспар Гурго довольно долго наблюдал, как Наполеон изнывает от безделья и страдает от ущемленного самолюбия на клочке суши между Африкой и Америкой. Остров был обильно заселен привезенными с Сейшельского архипелага гигантскими черепахами, так бывший властитель важного куска планеты катался на них от нечего делать.
Медленно ползет громадная черепаха, а на панцире в своих сумрачных думах восседает маленький человечек, обрекавший на смерти сотни тысяч людей, сжигавший города и кроивший политические карты по своему усмотрению, – картина специфическая и в чем-то даже философская.
Являлись ли Наполеону в ночных кошмарах кровавые казаки в мохнатых папахах, атакующие на белых верблюдах Париж, мы уже никогда не узнаем. А что казачьи образы не отпускали корсиканца до самой могилы – это без сомнений.
Отсюда не только "страшилки" о грядущей "казачьей Европе", но и рассуждения более взвешенные, наподобие:
"Русские ценят обученный полк казаков наравне с тремя необученными. В этих полках ничто не стоит внимания, кроме самого казака: он хорошо сложен, силен, ловок, сметлив, хороший кавалерист и неутомим. Он рожден на коне, вырос среди гражданских войн и на равнине представляет собой то же самое, что бедуин в пустыне, что горный житель в Альпах".
Барон Гурго выдержал три года пребывания в неприятной атмосфере островной ссылки, затем вернулся во Францию. А когда Наполеон отдал Господу свою грешную душу, генерал был в числе инициативной группы, настоявшей на перевозке тела императора в Париж, и лично сопровождал гроб в этом путешествии.
Казачий бивуак в Париже на Елисейских полях, весна 1814 года
© Общественное достояние
"Казачья Европа", которую обещал Наполеон, так и не случилась. Слишком большая честь для нее, для Европы-то, скорее всего
А республиканское устройство действительно мало-помалу отвоевало у монархий значительную территорию и рычаги влияния. Тут Бонапарт оказался более удачливым предсказателем.
Наполеон покоится теперь в громадном саркофаге в Доме инвалидов. Маленький злой гений, которого так и не смогли поймать или прошить пикой казаки. Но в его низвержении они приняли прямое и непосредственное участие.
Для завершения рассказа, пожалуй, стоит привести еще одну цитату из записок упоминавшегося уже французского генерала Морана:
"Казаки вернулись на берега Дона со славой и добычей, а все поля России были усеяны телами и оружием наших смелых несравненных воинов".
Все так. И нечего было этому Наполеону к нам соваться.
Руслан Мармазов
