Порой диву даешься, до чего же Российская империя, строгая по своей сути и даже суровая, исхитрялась проявлять по отношению к бывшим врагам какой-то сверхъестественный гуманизм.
Мода на французских приживальцев
Взять, к примеру, войну 1812 года. Под флагом Наполеона к нам непрошено нагрянула сборная Европы по военно-прикладным видам общения. Бед эта компания натворила, понятно, уйму. Но были эти ребята оперативно изгнаны за пределы наших границ. Это кто не лег навечно среди березок. Русская армия еще давала пинок за пинком наполеоновской армии в ближнем и дальнем зарубежье, а вглубь России двигалась многотысячная колонна пленных.
Их распределяли по губерниям, старались найти применение внезапно возникшим в нашем распоряжении специфическим людским ресурсам. Столкнулись даже с проблемой: всякий мало-мальски приличный дворянский дом просто-таки требовал выделить какого-нибудь француза в услужение, а то и в качестве приживальца. Это было модно. В результате французская шантрапа присосалась к помещичьим имениям, малограмотные вчерашние сапожники из Парижа или горшечники из Бордо учили русских дворянских детей наукам и манерам.
"Пленные французы в 1812 году", художник А. Прянишников
© Общественное достояние
Некоторые, впрочем, и пользу приносили, строили в России успешные карьеры. В том числе и в составе казачьих войск. Скажем, из 40 пленных наполеоновцев, отправленных в Оренбургскую губернию, 12 вступили в казачье войско. На Дону в конце XIX века краеведы нашли 49 потомков наполеоновских солдат, записавшихся в казаки.
Особняком стоит незаурядная судьба французского казачьего (как бы курьезно это ни звучало) рода Дандевилей. Наш портал об этом феномене рассказывал.
Но французы – это ладно. Куда более удивительная страница в Российскую историю была вписана при помощи пленных поляков Наполеона, зачисленных в казачьи подразделения.
Оригинальное решение помазанника Божьего
Лютые, куда похлеще французов, враги русского народа во время войны пользовались взаимными жесткими чувствами казаков. Станичники лупили западных славян отчаянно. Француза еще могли пощадить в какой-то ситуации, поляка – очень нечасто.
Впрочем, о тотальном уничтожении речь не шла, в плен их брали тоже с большим удовольствием. В итоге в законной неволе оказались тысячи поляков, с которыми надо было что-то делать.
Французов, как сказано было выше, рассеивали по империи. Об этом даже до наших времен дошли подтверждения, наподобие одного из микрорайонов современного Сыктывкара с оставшимся от пленных XIX века броским названием Париж.
Поляков отправляли на Кавказ и в Сибирь, довольно-таки значительными партиями. Правда, на месте их во избежание неприятностей дробили и отправляли в полки по 20–40 человек. Что, впрочем, тоже немало.
Нижние чины легкой кавалерии следовали в казачьи части. С инфантерией своя история, в кавалерийские подразделения пехотинцев отправлять было нелепо, им находили иное применение.
Захват пленных казаками. 1812 год. Художник Александр Чеголаев.
© Общественное достояние
Польских офицеров рассыпали по одному на место, и под надзор. Ничего хорошего от них авансом не ожидали.
Российский император Александр I титул царя Польского принял только в 1815 году. Но полякам, причем неважно из какой части разорванной на куски Польши, он отчего-то благоволил. Как своим подданным, и сильнее даже. Александр I вообще был своеобразным правителем, любил, чтобы в Европе им восхищались. Впрочем, разгадывать тайны царских решений – задача на любителя. Просто принимаем как факт. Он же помазанник Божий.
Картина маслом
В марте 1813 года, узнав, что царь решил усилить пленными поляками войска Сибирской линии, местные администрации стали активно готовиться к приему. Причем так, чтобы получить именно усиление, а не разброд и шатание.
Есть замечательная картина русского баталиста Николая Каразина "Зачисление в казаки пленных поляков армии Наполеона, 1813 год". Вполне вероятно, что это единственное произведение искусства с подобным сюжетом.
Художник запечатлел прибытие поляков в Омск. Уже разверстанные по казачьим полкам, они переодеваются в казачьи мундиры. За процессом присматривает есаул Сибирского казачьего войска Набокова.
Сложно себе представить, особенно с позиций нашей современности, как вообще могло все это проистекать. Вот на картине стоит шеренга польских оборванцев в странной экипировке. Рядом свалена казачья форма. Это что же, переоделись, стали на довольствие, и все – казаки? А как к этому местные отнеслись? А самим полякам каково было такое переодевание в мундиры вчерашних врагов?
Но царь сказал надо, значит – надо.
Вылечить, покормить, обогреть, в казаки определить
К слову, не все поляки добрались до Сибири в добром здравии. Многие еще не залечили боевые раны. Кто-то захворал по дороге. Так вот, таких лечили, приводили в порядок. Исхудавших откармливали и только потом отправляли в части.
Новым казакам искренне предлагали интегрироваться в местное общество, приняв российское подданство и православие. Желающих хватало. В одном из документов за 1814 год отмечалось, что из 90 поляков 4-го казачьего полка присягу не приняли только двое.
Причем, когда верноподданные поляки-казаки получали очередные звания, начальство отмечало:
"Уважая поступление его в вечное России подданство, принятие на верность присяги и за расторопность".
Или, например, "за ревностное усердие в службе и склонение товарищей своих на верноподданство России".
Если же пленный шел на принцип и не желал столь радикально менять свою судьбу, отношение к нему было соответствующим. Типа, не обижайся. В конце концов, речь шла не о туристах, а о врагах, захваченных с оружием в руках на поле боя. Впрочем, и здесь не было ужасов сибирской ссылки с лесоповалом или кайлом в руках. Удивительное уважение к врагу!
Не всяк женится, кто присватался
Что касается принятия польскими католиками православия, то здесь был вопрос не столько служебный, сколько личный. Новоявленные казаки женились на православных сибирячках. А получить благословение на создание семьи при таких раскладах у католиков не было никаких шансов.
Зато, принимая православное крещение, некоторые поляки окончательно меняли свою судьбу. Так сказать, русифицировались коренным образом.
Исследователи констатируют:
"Поляки составляли особые команды “казаков литовского списка”. Эти иноземцы, раз попавши, обыкновенно навсегда в них и оставались со всем своим потомством, принимали православие и меняли свою фамилию. Ян Березуцкий, например, становился Иваном Березовским, Иосиф Кобылинский – Осипом Кобылкиным или даже просто Оськой Поляковым, Панковым, Литвиновым и т.п.".
Впрочем, не было никакой проблемы оставить себе родовую польскую фамилию. Скажем, в одном из казачьих полков значилось четыре Бжезинских. Родственники или однофамильцы знаменитому американскому антисоветчику и русофобу ХХ века Збигневу Бжезинскому? Теперь это уже не очень важно. Забавный штрих, не более того.
Чтобы не возникло ошибочное мнение, что пребывание в чужедальней стороне всем польским пленным казалось разлюли-малиной, скажем, что случались и побеги. Куда бежали? В Сибири – к местным коренным народам. Отчаянное решение, понятно. На Кавказе уходили к персам. А там к французскому посланнику: дескать воевали за вас, так извольте помогать.
Сибирячки против Европы
Знай такие беглецы получше русского царя, никуда бы они не бежали. Уже в 1814 году началась подготовка репатриации пленных поляков. А в 1815 их ждала амнистия и выбор: или ехать в Польшу, или остаться в той же Сибири или на Кавказе.
Перевозку бывших военнопленных до места жительства Российская империя щедро брала на себя. Кроме того, служившим в российских войсках полякам позволили забрать с собой обмундирование и походное снаряжение.
А вот теперь важный момент! Женатых на русских женщинах поляков отпускали домой только при согласии супруги ехать вместе с мужьями. Развод православная церковь решительно не одобряла. Уговорить же сибирячек оставить насиженные места и ехать куда-то в Польшу "на кулички" — это была крайне непростая задача.
Каждый случай рассматривался отдельно, при спорных обстоятельствах велась обширная переписка с различными инстанциями. Случалось, царь лично принимал решение.
Интересный и показательный случай зафиксировали историки:
"Состоящие в 4-м казачьем полку в числе уволенных от службы семеро поляков — Валентей Костылок, Осип Цыцельской, Антон Климер, Иван Домогальской, Станислав Вылотцкой, Осип Хронетовский и Иван Кузьминский — просили отдать каждому по одному малолетнему сыну и только в таком случае соглашались вернуться на родину. Когда им этого не разрешили, военнопленные согласились остаться в Сибири навсегда".
Император Александр I в данном случае исходил из того, что дети казаков принадлежат казачьему войску. Это логично, по-государственному, по-казачьи. Куда же их отпускать-то? А разлучать детей с родителями – это некрасиво.
Постепенно ситуация разрешилась, кто-то уехал в Польшу, кто-то остался в Сибири. Зафиксирован случай, когда муж-поляк хотел ехать домой, старался подбить на это жену-сибирячку. Та ни в какую! Пока разбирались что к чему, супруга умерла. Тогда польский казак отозвал свое прошение на отъезд. Остался на могиле жены. Романтическая и грустная история.
Пребывание военнопленных поляков в составе Сибирского казачьего войска – удивительная, не самая логичная, зато по-своему звонкая страница нашей истории. Достойная внимания и изучения. Казачество – плавильный котел. Многие народы бросили туда свою "руду", чтобы на выходе получить сталь казачьей шашки или наконечника пики. Вот и поляки поучаствовали в этом сложном многовековом процессе. Скажете, не по своей воле? А это уж как Господь сподобил.
И еще яркий момент, который не обходит стороной никто, взявшийся за описание темы участия пленных поляков в сибирском казачестве. Военный музыкант Франтишек Квятковский создал в Омске школу трубачей, которая поставляла своих выпускников во все казачьи полки Сибири. Красивый образ, согласитесь.
Руслан Мармазов
